Войдя между двух шеренг, компания остановилась. «Старший» покрутил головой по сторонам, разглядывая людей. Едва заметно кивнул головой. Один из сопровождающих его охранников подошёл к человеку. Мне было плохо видно, далеко, я видел только то, что это был мужчина, среднего возраста, обрюзгший, точнее даже тучный. Охранник сделал быстрое движение, я едва его уловил и понял, что правильно поступил, не напав на охрану в коридоре, уж очень стремительно двигался этот парень.  Голова толстого отделилась от туловища, и упала назад. Из шеи ударил короткий и быстрый фонтан крови. В шеренгах вскрикнули женщины. Несколько упали в обморок. Шатенка напротив меня закрыла глаза, побледнела и прикусила губу. Тело толстого упало, кровь растекалась по полу, но недалеко, впитывалась поверхностью. Хм, хорошо продумано.

         Процессия палачей двинулась дальше. Новый кивок, новый взмах, новое обезглавленное тело. Жертвы выбирались произвольно. Системы я не видел. Зрелище было неприятным, но к виду крови я привык, и заботило меня лишь одно – чтобы выбор не пал на меня.

         Когорта палачей дошла до средины шеренг. В обеих шеренгах насчитывалось человек по пять убитых и столько же валявшихся без сознания. Бесчувствие не спасало – только что охранник разрубил напополам лежавшую без сознания пожилую женщину. Повезло. Она даже не поняла, что умерла.

         Внезапно из моей шеренги вперёд рванул здоровенный мужик. Лохматый, небритый, под два метра ростом, богатырь. С рёвом он кинулся на маленького. Охрана позади нас не сплоховала – одним движением охранник снял странный пистолет и выстрелил. Не слышно выстрела, не видно вспышки, но мужик мгновенно свалился на пол. В груди была сквозная прожжённая дыра размером с дыню. Неприятно запахло жареной плотью. На этот раз без сознания свалился мой дряблый сосед. А девушка напротив только сильнее сжала закрытые веки и кулаки.

         Этот инцидент не задержал процессию надолго. Они дошли до конца шеренг. Не повезло моему дряблому соседу – его обезглавили. Повезло мне – лишь забрызгало кровью слегка. Повезло девушке напротив меня.  

         Процессия остановилась. Я думал. Выхода не было. Что дальше? Нападать? Нет смысла и нет даже малейшего шанса. Остаётся ждать. Нда, неприятно чувствовать себя бараном из стада, которое ведут на заклание.

         «Начальник» постоял на месте, рассматривая остатки шеренг с интересом. Черты лица помельче, чем у охраны, поэлегантней,  сам более субтильный, другая одежда – свободно висящий балахон. Оружие на поясе имелось и у этого, но внешне отличалось от оружия охраны. У одного сопровождающего я увидел инструмент, с помощью которого убивали людей – даже не меч, тонкая метровая полоса отточенного металла. Просто и совершенно. Древность и архаичность рядом с новыми технологиями? Полная коробка странностей. Моё дело сейчас собирать всю имеющуюся информацию и анализировать её. На эмоции нет времени. Это лишнее. Вот здоровый мужик из шеренги, что ему дали его эмоции? Дырку в груди? Нет уж, простите, я в такие игры не играю.

         К «начальнику» привели нескольких зверей: курицу, поросёнка, полугодовалого щенка овчарки и совсем маленького котёнка. Совершенно бесстрастно он оторвал голову курице. Затем одним ловким движением сломал шею поросёнку, он повизжал и затих через полминуты. Я уже понял, что сейчас последует, и внутренне собрался и стиснул зубы.

         Оторванная голова щенка и жалобный визг котёнка, сразу же затихший. Мои глаза были открыты, но я ничего не видел. Зубы от напряжения едва не сломались. Всё. Это тебе, дорогой, два крестика на могилку. В будущем.  Нельзя убивать животных. Они честнее, чем люди, они правдивее и лучше. В них чести больше чем во всей этой толпе голых человеков.

        Однажды я шел по зимнему городу мимо полузаброшенного пустыря. Пронизывающий ветер гнал меня в тёплую квартиру. В паре десятков метров от дорожки, в ложбине, горел костёр, мелькали неясные тени за голыми кустами. И вдруг оттуда донёсся жалобный кошачий крик... Тогда я дал волю своим эмоциям. Грязные, вонючие бомжи, поймавшие нескольких кошек и собак пытались поужинать. Когда я подлетел туда, одна собака была уже убита, высокий худющий бомж боролся с отчаянно сопротивляющимся дворовым котом. Этот урод умер сразу, видимо даже не успев понять, что происходит, ему повезло. Я почти не помню ничего, из того, что произошло там. Только потом рассмотрел несколько валявшихся без сознания тел, одетых в неряшливые лохмотья. Наверняка почти никто из них до утра не доживёт, ночь зла, мороз усиливался. Собаки и кошки разбежались шустро.  Только маленький рыжий, совершенно замёрзший, тощий котенок, и  небольшой щенок, от холода у которого подгибались лапы, но он не переставал вертеть хвостом как пропеллером.  Малыши, что с них возьмёшь. Они ещё не знают, что от людей лучше убежать. Как можно убивать таких? Кто-то видел, какими глазами смотрит голодный щенок на человека бросившего ему кусок хлеба? Или грязный дворовой котёнок, дрожащий от холода, которого взяли на руки, и приласкали? Таких глаз не сыграет ни один самый талантливый актёр. С тех пор у меня дома поселились два совершенно разных друга – флегматик, здоровенный дворняга Клим, и жуткий рыжий хулиган Джулиус. Росли они вместе, ели-спали. Через год я уже не представлял, что бы я без них делал. Благо, что сейчас лето, у меня много работы и я часто в отъезде. Поэтому летом мои питомцы живут в деревне у одного хорошего мужика, дяди Серёжи. Раздолье, простор, свежий воздух. Хорошо, что они там, а то я неизвестно когда ещё вернусь.

         Ну что, к задаче выбраться добавляется второстепенная задача – открутить голову этому подонку. Ничего, всё сделаем. Я везучий, раз сейчас не убили, значит, буду жить. А за котёнка со щенком ты мне ответишь.

         Обратная дорога в камеру под бдительным присмотром. Ничего неожиданного, несколько сот метров коридоров и всё. Всё-таки интересно, где я нахожусь? Космический корабль? Стационарная база, на какой-то из планет? То, что это были гости с другой планеты, я уже не сомневался. Слишком много такого, чего у нас просто не существует в природе, например эльфоподобных садистов с двумя большими пальцами на руках.

 Не скажу, что знание данного факта облегчит мне жизнь, но кое-что прояснило бы. Камера была такой же пустой, какой я её и оставлял. Естественные физические потребности организма давали о себе знать, и я не знал, как поступить – толи просто помочится в угол, и нюхать самому свои испражнения, то ли терпеть до последнего, а потом... А что потом? Всё равно мочиться по углам?  Решил поступить как проще – пошёл в угол и собрался помочиться. В тот же момент в углу растаяла дырка в полу. Ну что же, одной проблемой меньше. Как только потребности были удовлетворены, дыра сама собой затянулась. Хорошо, с этим всё понятно, а как быть с едой? Есть хотелось уже ощутимо. Покрутив головой по сторонам и снова не заметив никаких камер слежения, просто сказал: «Хочу есть». Ничего не изменилось, только из пола, около той стены, где была дверь, выдвинулась, выросла, чёрт, не знаю как и объяснить - далеко нам до таких технологий, глубокая серая тарелка и высокий непрозрачный стакан. В тарелке, как и ожидалось, деликатесов не нашлось. Буро-серая каша неясного происхождения. Будем есть. Не отравят. Хотели бы убить – уже убили бы, и я не смог бы помешать. А есть хочется, тело в рабочем состоянии поддерживать нужно. Кашу пришлось просто выпить, потому как столовыми приборами не озаботились. В стакане обнаружилась простая вода. Это было приятно, чистая и холодная. Опустевшая посуда просто распалась, как только я поставил её на пол.

Долго сидеть без дела конечно можно, а смысл? Немного перекусив, начинаю делать легкую разминку. Всё равно больше делать нечего. Растяжка, простые физические упражнения. Короткий бой с тенью. Отработка прыжков. Всё в спокойном ритме, контролируя дыхание и движения. Всё точно и выверено. Тот факт, что приходилось всё это проделывать голышом, вначале немного мешал, но через минут пять я просто перестал обращать на это внимание.

Приятная ломота и усталость в теле успокаивала. Когда ты чувствуешь каждую клеточку своего тела, когда оно под полным твоим контролем – это приятно и правильно. А теперь можно спокойно поспать. Часов эдак восемь.

Поспать мне удалось всего часа два. Разбудило меня чувство того, что кто-то ещё находится в камере. Не открывая глаз, жду и слушаю. Прерывистое дыхание слева от меня. Странно, никакой опасности чувства не обещают. Перекатываюсь и рывком становлюсь на ноги. Что я вижу?  Давешнюю брюнетку, совершенно такую же голую, как и я, и ещё больше напуганную. Сидит в углу, прижавши подбородок к собственным коленям.  Глупая, нужна ты мне. Сейчас не меня бояться нужно, их. Да и смысл прятаться, я что, голую девушку не видел?

- Тебя зовут то как? – решаю первым нарушить молчание.

- Лена…. – тихо прошелестело создание. Да уж, редчайшее имя.

- А я Сергей. Будем знакомы? – Почему я назвал своё настоящее имя? Ситуация? Или подсознательно я не верил, что кто-то из нас двоих останется в живых? - Уж извини – прикрыться нечем, придётся тебе меня терпеть. Раз уж ко мне в камеру подселили…. – договорить я не успел, меня перебил всё тот же голос из стен.

- В изоляторе должен находиться только один экземпляр. Двое экземпляров – недопустимо. Один из вас должен умереть. Иначе умрут оба.

Интересное заявление. «Экземпляр». Ну-у-у, господа хорошие, экземпляр значит? Девчонка зыркнула на меня совсем уж затравленно и сжалась ещё больше, пытаясь втиснуться в мягкую стену. 

- Не бойся, Леночка, я девушек не обижаю. Не по правилам это. – Странное чувство одолевало меня. С одной стороны – симпатичная девушка, которую мне предлагали убить, в обмен на свою жизнь. Всё логично, жить я хочу, но вот не умею я убивать девушек, молодых и красивых. Смогу ли себя заставить? Не знаю. И узнать не хочу.  И очень мне не нравится это обращение – экземпляр. Ещё тебе один крестик.

Лена решила всё за меня и за себя. Пока я раздумывал, она вскочила на ноги и с совершенно безумными глазами кинулась на меня. Выхода у меня практически не оставалось. Ну не драться же с ней, в конце концов?

Тычок пальцем в солнечное сплетение согнул девчонку пополам. Больно, но не смертельно. Даже синяка не останется. Согнувшись лёжа на полу, она лежала и всхлипывала.

- Перевернись на живот. – Моя короткая команда не действует. Силком разгибаю её и ложу лицом на пол. Она не сопротивляется. Я знаю, девочка, тебе сейчас очень трудно дышать. Знаю. Сейчас исправлю. Короткий несильный удар ладонью между лопатками возвращает Лене нормальное дыхание. Со свистом она глубоко вдыхает. Свернувшись калачиком, смотрит на меня. Чёрт, а я говорил, что такие глаза бывают только у побитого котёнка.

- Убейте меня, пожалуйста…. Лучше вы, чем они. Я знаю, я чувствую, вы можете это сделать быстро, и чтобы не больно было…. – хрипит, шипит, почти говорить не может, тебе сейчас дышать надо, не о том думаешь.   Это уже смахивало на истерику. Ещё один крестик. Ещё один. Ох, и доберусь я, когда-то до «главного рулевого» этого дурдома.

- Почему вы не убили другой экземпляр? Вы осознаёте, что вы можете умереть сами? – Бесцветный голос вызывал стойкое отвращение. Давлю в себе эмоции.

- С женщинами драться – не уважать себя. Они – продолжатели рода, они святое, их трогать нельзя. Выходи сюда сам, ты же мужик вроде? Тогда можно и побороться. – Я едва не сорвался, ногти впились в ладони, до крови, туман на мгновенье бликнул перед глазами, красный, страшный. Доберусь я ещё до тебя. Не сейчас, позже. Но обязательно.

Со всех сторон камеры ударил ослепляющий свет, и я потерял сознание. Вот ублюдки, экспериментаторы хреновы. Почему-то именно  эта мысль пришла первой, и только сейчас. Это всё походило на грандиозный эксперимент. Не хочу открывать глаза. Хочу просто лежать на мягком и тёплом полу. Может, меня сейчас будут убивать, как обещали? Ну, тогда пусть подходят. Я подожду. Главное услышать, как подойдут. Только бы поближе…

Никто не тронул меня отточенной стальной полосой, как тех несчастных вчера. Я не умер от удушливого газа и не потерял вновь сознания. В конце концов, лежать мне надоело. Я сел и немного опешил, девушки не было, вместо неё в углу сидел такой же перепуганный волосатый парень лет двадцати пяти. Когда успели подменить? Мне предыдущая компания больше нравилась. Кажется, я знаю, что сейчас последует.

- Условия повторяются – один экземпляр должен умереть. Этот экземпляр соответствует вашим требованиям? – Вопрос наверняка был адресован мне. Ответить мне не дали. Парнишка шустро вскочил на ноги и пружинящим шагом слегка улыбаясь, пошёл на меня. Улыбка его говорила о слегка перепутанных извилинах, ну да если он тут с самого начала, это не удивительно. А походка и движения, о том, что парнишка может быть знаком с карате или ещё какой-то восточной ерундой. Это было не намного  интереснее, равно как и не было сложнее. Я стоял, опустив руки, и ждал его действий.

Его выпад рукой. Подныриваю под его руку и двумя короткими ударами, одним в печень, вторым в подбородок, валю его на пол. Он без сознания.

- Экземпляр ещё жив. Это недопустимо. –

- Этот экземпляр не представляет опасности для меня. Я не вижу смысла его убивать и не испытываю от этого удовольствия – я почувствовал, что могу не слушаться голоса, вот девчонку убрали по моей просьбе, авось и сейчас послушают.

- Насколько мне известно, вы занимаетесь тем, что как раз и убиваете подобных себе, почему вы отказываетесь убить этого? – казалось, голосу было действительно любопытно. Хм. Что же тебе ответить?

- Я убиваю, потому что это моя работа, за которую мне платят. Вам знакомы понятия? –

- Не вполне понимаю… - Голос слегка растерялся.

- Если проще – выживание. Я выживаю за счёт того, что убиваю. Не всех подряд, а только избранных. За это я имею жизненные блага. Так понятнее?

- Хм. Это кое-что объясняю. Но всё же, почему вы не убьёте его сейчас, когда от этого зависит ваше существование? – Господи, ну откуда  ты, на мою голову, тупой такой взялся?

- Потому, что от этого я ничего не выиграю. Всё останется точно так же, как и было. Сколько мне ещё придётся убить, что бы оказаться дома?  - Наверное, я наглел, но почему бы и нет? Хочешь узнать ответ? Нужно задать вопрос.

- Этот вопрос не обсуждается. Вы нас разочаровали и порадовали одновременно. Поэтому вы будете жить.

Снова свет со всех сторон и беспамятство. Я решил не приходить в сознание, а всё-таки поспать. Никто меня не будил.

Утро. Условно конечно, по внутренним часам. Я не знал наверняка, утро сейчас или вечер. Но решил для себя – раз проснулся – значит, утро. Потянулись унылые, серые как моя камера дни. Я спал, когда просил еду – ел. Когда надо было – испражнялся. Тренировался, благо времени было много. Никто меня не беспокоил. Иногда проскальзывала мысль о шатенке Лене, но смысла о ней думать я не видел. Я всё равно ничего не узнаю, если мне не скажут.

Завтрак, тренировка, обед, лёгкая дрёма, тренировка и снова сон. Мысли? Воспоминания? Старался ограничить, иначе мог бы сойти с ума. Что мне вспоминать – детдом, бесшабашная юность, нынешняя работа? Это того не стоит. Вспоминал своих питомцев, и радовался тому, что они в момент моего похищения были у человека, который и покормит и присмотрит и погладит с любовью. Не пропадут. Родня? Нет её у меня. Любовь? А что это? Пустая голова логичнее мыслит. Мне надо думать, как отсюда выбираться. Но пока ничего не происходит, я ничего не могу сделать. Пока я заперт в этом резиновом кубе – я бессилен. Остаётся только поддерживать себя в форме, держать мозги чистыми и ждать случая, то бишь действий этих инопланетян. Да, я пришёл к выводу, что это всё-таки пришельцы.

Снова тренировка в бешеном темпе, наработка «на отказ», что бы мозг не думал, что бы думали руки и ноги. Работа до изнеможения, до полного истощения. Иначе нельзя, иначе всё. Иначе  - смерть. Нельзя думать, нужно тренироваться. Только так можно разогнать мысли. Сейчас они ник чему. Нужно ждать, долго ждать. Нутром чую  - долго. А если буду думать – не дождусь.

В подобном размеренном ритме прошло около недели. Не было новых «гостей», не было «хозяев», была неизменная миска бурды и стакан воды. Были тренировки до полного изнеможения, когда в голове становилось слишком тесно от мыслей. Было серое существование, похожее на стены камеры. Не было скучно, не было грустно, не было страшно. Эмоции – враги. Мне сходить с ума сейчас не к чему. Мысль о том, что меня до сих пор кормят и поят, дарила небольшой сквозняк надежды. Просто живу, полу растительной жизнью и жду.

В один из дней дверь открылась. Открылась в той же стене, где и в прошлый раз. Нужно замечать и запоминать всё. Все мелочи, ибо неизвестно, что впоследствии пригодится.

Один широкоплечий «охранник» указал направление движения своей странной рукой. Второго не было. Это как расценивать? Как знак расположения? Или нехватка рабочей силы? Всё равно, голыми руками я с этим зверем не справлюсь. Чую, что не справлюсь. Он ко мне ближе двух метров не подходит, я его не вижу, он сзади. Шагает так тихо, словно призрак. Плюс оружие на боку, а скорость, с которой он его может выхватить, я видел и оценил. Не успею.

Под моими ногами загорается и тухнет светящийся червячок, указывающий направление. Как будто в полу полно крохотных лампочек и хитрая программа управляет Тесеем в лабиринте Минотавра. Эдакий современный вариант старинной легенды. Повороты, длинные коридоры, узкие, широкие, пересекли огромный серый зал. Нигде ничего кроме серого цвета на стенах. Странно. Ни одного живого существа. Может они всех уже…. Того…. Я один остался? Тогда совсем погано.

Червячок указателя под ногами упёрся в глухую стену. В тот же миг в стене появился провал. Дверь. Мгновенно и беззвучно. Даже дрожь по телу от такой совершенной техники. Что оставалось делать? Только входить. Даже если сейчас тут же перерубят пополам, кто их знает? Кто поймёт их логику?

Небольшая комната меня поразила. Это было единственное помещение, из всех, которые я тут видел, в котором была мебель! Огромный старинный письменный стол, наверняка из жутко дорогого дерева, похожий на чёрный авианосец. Пара стульев, разной масти, одно большое кожаное кресло, из тех которые красиво выглядят, но совершенно неудобны для пятой точки организма. Какие-то предметы на столе - канцелярский набор, степлер, и пресс-папье в форме земного шара. Небольшое, но судя по виду увесистое.

За столом восседал однажды виденный мною инопланетянин. «Командир». Тот, который командовал когда резали людей. И когда убивали щенка и котёнка. Я всё помню.

Мы смотрели друг на друга. Голый человек с неопрятной щетиной, и восседающий за солидным земным столом не человек, со странными глазами и ещё более странными руками.

- Присаживайтесь на любой предмет, какой вам удобен.

Этот бесцветный голос. Так вот кто вещал в моей камере? Ну-ну. Ещё тебе крестик и галочка, просто так – за мерзкий голос.

Взяв один из стульев, я достаточно бесцеремонно попытался  грохнуть им об мягкий пол и плюхнулся на него. Устроившись поудобнее стал ждать. Меня сюда привели. Вот пусть и разговаривает, спрашивает или что он там хочет. Мне резона нет рот разевать.

- Скажите, человек, кто таков был ваш Христос? Он часто упоминается в ваших письменах и трансляционных волнах? –

Сказать, что он меня ошарашил – не сказать ничего. Я ждал любого вопроса, но никак не этого. В первую секунду даже растерялся. И говорил он странно, как будто раньше не умел вообще разговаривать, а сейчас только учился. Произношение было безупречным, а вот построение фраз…. И ударение на слове «человек» не очень понравилось. Голос-то был бесцветным, но в нем, где-то краем звериных инстинктов угадывалась издёвка.

- Христос? Великий человек. Был. Давно. Лечил больных, воскрешал умерших. Делал добро. Пытался сделать людей лучше. Пытался… Но его не поняли. И убили.  

- Вы говорите давно? А почему его так часто вспоминают до сих пор? Он, насколько я понимаю, давно умерщвлен?

- Люди его не поняли. Он просил «не сотворить себе кумира», а они сделали кумиром его. Ему поклоняются, просят помощи и защиты….

- Так он жив? – Никакой интонации или реакции на лице. Никакой мимики. Как будто робот…. Или очень умный, но очень ещё маленький ребёнок.

- Нет, он умер. Но многие считают, что он не умер совсем. Умерло его тело. А дух его жив.

- Дух? Что есть дух?  

- Дух? Люди придумали себе сказку, чтобы не так страшно было осознавать, что жизнь имеет свой конец. Физическая смерть тела приводит к появлению бессмертного духа.

- Ваша манера повторять вопросы является нормой в вашем мире? – Он не был раздражён, ему действительно было интересно.

- Для обдумывания вопроса нужно время. Я не знаю, есть ли оно у меня. Поэтому, переспрашивая, выигрываю время на поиски ответа.

- Вы логичны и последовательны. Я не ошибся в вас. Вы в большей мере подвержены разуму, чем чувствам. Это хорошо. Вершиной цивилизации является разум, а не чувства.

Это ты что ли вершина? Этого я по понятным причинам вслух не стал говорить. Но парень меня начинал забавлять. Мне не составляло труда сделать каменное лицо и подыгрывать ему. Хочет видеть бесчувственного болвана? Получит. Мне главное подольше с ним общаться. И подольше оставаться в живых.

- Чувства – враги человека. Человек, поступающий под давлением чувств, не контролирует себя. Разум и расчет – основополагающие успеха. – Ты хотел это услышать – ты услышал.